Это нельзя забыть...

В 1941 году Вите Двинскому исполнилось 15 лет. Он успел окончить 7 классов, когда в его небольшой городок вошли немцы. Виктор не боялся немцев, нет, они даже почему-то вызывали у него восхищение... Но когда на глазах у мальчишки фрицы пытали и вешали в городском сквере коммунистов, евреев и партизан, восторг быстро сменился жгучей ненавистью. Ребята стали сеять по городу листовки. Один из товарищей оказался предателем...
   Эшелон узников, куда попал Виктор Двинский, отправлялся в германские трудовые лагеря, в рабство. Однако мальчику мириться с такой участью совсем не хотелось и он...сбежал. Но немецкие овчарки отыскали в лесу уснувшего паренька...
    Потом был Кохенсальц - штрафной лагерь-распределитель. Здесь целыми днями с утра до вечера узники босиком маршировали по грязи, в которой с огромными булыжниками были перемешаны осколки битого бутылочного стекла. При этом немцы заставляли их еще и петь, а от невыносимой боли хотелось выть, кричать , орать, стонать... Чтоб не умерли с голоду, пленников кормили сырой кожурой от картошки. За краюху хлеба нужно было до смерти забить своего товарища - на потеху немцам. Но предпочитали умирать от голода...
   Убежать из Кохенсальца невозможно - тебя везде найдут: вонючей жидкостью ставили на груди черные кресты и выстригали клок волос на макушке. Это была такая метка. Метка узника Кохенсальца.
   В ноябре 42-го Виктора Двинского переправили в Штутгоф, там собиралась дармовая рабочая сила. Узники строили концлагерь. Для себя. Этот лагерь Виктор считал самым страшным, из тех, где ему пришлось побывать.
   Шестнадцатилетний мальчишка корчевал Лес Богов, где по преданию, собирались боги и вершили судьбы людей. Но лес вырубили до единой щепки, боги исчезли, и надежда на их милость была окончательно потеряна.
   В Штутгофе давали похлебку и хлеб. Спали на деревянных нарах, на соломенной подстилке, кишащей несколькими видами насекомых паразитов. Смерть среди узников была очень высока. Изнеможденные от голода и холода, от невыносимой боли кровоточащих ран, узники без сил падали на землю. Но стоило расплескать похлебку или уронить крошку хлеба - грозила смерть, фашисты беспощадно убивали.
   Однажды Виктор вышел за зону оцепления, и пуля попала ему в колено. От внезапной боли он потерял сознание, а его сочли мертвым. Очнулся парень посреди холодных трупов. С трудом выбрался на поверхность и снова потерял сознание. Когда пришел в себя, понял, что в риверблоке, где проводили эксперименты, опыты, операции над узниками без наркоза. Резали и зашивали колено юному узнику "вживую". А еще была плеть со свинцовым наконечником, которая отрезвляла от невыносимой боли.
   В риверблоке Виктор уже ни на что не годился, и его отправили в Дахау - умирать.
Состав шел очень медленно. Не давали ни воды, ни еды. Озверевшие от голода люди пожирали друг друга. Худому, бледному малолетнему узнику нечего было бояться - он считался несъедобным: его гнилое колено источало такой мерзкий запах...
   Когда в Дахау Виктора положили на весы (он не мог стоять от бессилья), стрелка остановилась на 28 кг. Снова начались эксперименты в риверблоке. Виктор выжил. А потом его отправили в другой лагерь - Инсбрук. Здесь узники трудились по 16 часов в сутки. Из них выжимали все, заставляли работать до изнеможения.
   В 45-м, в апреле, пленников Инсбрука освободили американцы. Когда Виктор Двинский ступил на родную землю, первое, что он услышал, были злобные слова, произнесенные с ненавистью советским офицером. Слова, которые очень долго сверлили сердце: "Ничто не может заставить советского солдата сдаться в плен и изменить Родине"...

Ю.Симоненко

"Каневские зори", 10 апреля 1999 г.